Наследник черного престола  - Егор Серебрянский

– Опять же – мне-то какая разница? Пусть этот ваш трон никто не занимает – расходитесь, работу себе найдите!

Ноэ отчего-то посерьезнел и уставился пристально на Николая, словно пытался угадать, шутит тот или нет. А после долгой паузы медленно произнес:

– Вы, видимо, так и не поняли. Все миры строятся на равновесии добра и зла. В нашем они четко разделены на две империи, в других, наподобие этого, сильно перемешаны. Но гармония есть даже здесь. Мы ведем вечную войну со светом, но никогда не разрушаем его полностью. Когда побеждаем мы – в остальных мирах становится больше зла. Когда верх берут они – у вас рождаются святоши. Но и светлые никогда не думают о том, чтобы уничтожить черный престол окончательно. Если вычеркнуть одну из основ, то миры перестанут существовать – схлопнутся от переизбытка света или темноты, разрушатся все магические связи. Все мы сильные или слабые фигуры на игральной доске, а черный и белый престолы и есть сама доска, и они завязаны на соответствующей крови. Я бы сам уселся на трон, если бы это помогло.

– Не понял… Как это – схлопнутся?

– Странно, что не понимаете. Уравновешенная магия дает основу существования всех миров. Сложно объяснить в известных вам категориях, но… вот солнце, например, которое ходит вокруг ежедневно в одно и то же время. Или как там правильно? Сила утяжеления…

– Тяжести, – поправил Николай, которому становилось все страшнее.

– Да. Или волны, невидимые глазу, меня эта тема очень заинтересовала, хотелось бы успеть разобраться. Это магия вашего мира, которую вы называете «физикой», в других мирах называется иначе. Что будет, если начисто удалить ее из бытия?

Мысли замедлились и хватались друг за друга как-то неловко:

– Но кому могло понадобиться полное разрушение всех миров? Белой империи?

– Нет, конечно. Они тоже погибнут. У меня очень мало вариантов, и все не выдерживают критики. Предполагаю, что кто-то решил взять энергию от умирающих миров и… я только предполагаю, направить ее на создание нового, выстроенного уже по другим законам. Стать богом в новой вселенной. Этот некто должен быть чрезвычайно силен, не слабее меня. Напоминаю, что у меня алиби – я не сидел бы здесь, если бы сам это придумал. Теоретически он может стоять на любой стороне, но больше такой выбор похож на темного мага, светлые обычно очень щепетильны в отношении каждой букашки. Это только гипотеза, но вы должны понимать все возможные последствия своего решения, Киан из династии Кордов.

У Николая разом закончились все разумные доводы, кроме одного:

– Но я не подхожу на эту роль! Какой из меня черный лорд?

– Плохой, – признал Ноэ. – Хуже я за свою жизнь не видел и в хрониках о таких не читал. Вы только что пожалели какую-то там шорсир – очень дурной знак. А может, в этом и есть выход. Если вам жаль одного человека, то представьте, как своим решением вы убиваете миллиарды миллиардов разумных существ, включая самого себя. Нам с Тринадцатой незачем возвращаться домой, Киан, потому что через несколько месяцев не будет ни дома, ни врагов, ни друзей.

Коле стало откровенно плохо, вот просто до невыносимой тошноты. Он уточнил почти с надеждой:

– Признайтесь, этот ультиматум вы придумали специально, как способ меня убедить!

Хоасси совсем по-мальчишески улыбнулся:

– В самую точку, Киан. Я вообще обычно так и развлекаюсь – люблю, знаете ли, ради какой-нибудь чепухи разлететься на куски, а потом их собирать. Каждые выходные так делаю, скуку развеиваю. Это был сарказм. Я заметил, что вы любите сарказм.

Николаю становилось все хуже. До такой степени, что он встал и, пошатываясь, отправился в свою комнату, где упал на кровать лицом в подушку. Почему-то во все сказанное легко поверилось. Да хотя бы по той причине, что могущественному магу, способному заниматься чем угодно, незачем было рисковать собственной жизнью, если бы на карте не стояло желание сохранить черный престол любой ценой. Еще не согласившись принять корону вслух, Коля уже ощутил ее тяжесть. Ведь знал, что выбора нет, а перед глазами летели лица всех знакомых: Петюни, соседа с внуком, бывшего шефа, Трины, девчонок гоу-гоу из клуба, дальнобойщиков и прочих людей, к большинству из которых он относился на уровне «никак». Многих он был готов обманывать и использовать, но определенно не хотел ставить подписи их смертных приговорах. И себя Николай очень сильно любил, привязался за столько-то лет. И себе он смерти не желал еще больше, чем всем остальным вместе взятым. Как же хорошо жилось с Триной – она так мягко стелила, что Коля бы и не заметил, как счастливой парочкой они бы дожили до конца света. Но чертов хоасси бронебойно и почти весело забил его козырями.

– Я согласен, – он сказал в подушку, не в силах поднять голову, но твердо уверенный в том, что его услышат. – Я пойду с вами.

Николай отстраненно и почти уныло соображал, с кем обязан попрощаться. Бывшие девушки явно не горели желанием слышать его голос, бывшие коллеги по работе – еще меньше. Друзья и напарники по карточным столам обрадовались бы его звонку только в том случае, если бы Николай в первые пять секунд сообщил о выгодном дельце или выплате долга. Как так вышло, что он – в сущности, хороший человек – не обзавелся в родном мире никем, кто хотя бы заметит его отсутствие?

Он все же набрал номер Петюни – больше это требовалось самому Николаю.

– Сдурел?! Пять утра! – поприветствовал его старый друг.

– Петь, я хотел извиниться за те неприятности. Хотя и сам удивился не меньше твоего.

– Пять утра! – зачем-то повторил товарищ. – Даже для первых извинений в твоей жизни время неподходящее! Стой-ка, ты же не из СИЗО звонишь?

– Послушай, я уезжаю. Надолго или навсегда.

– Вот так решил? – уже спокойнее заговорил Петюня. – Логично после вчерашнего. Да я сам со вчерашнего дня все думаю, что глупостями мы занимались – у меня ж работа шикарная, чего не сиделось на месте, пока в неприятности не вляпался? Вот ты понятно чего, у тебя ж серьезного дела никогда и не было. А я-то зачем?

– Звучит так, будто я тебя на приключения силой тащил. Как какой-нибудь дьявол в неприятности.

– Не тащил, конечно, – Петюня задумался. – Сам шел, по дружеской инерции. Не я первый, не я последний, кто по дружеской инерции в неприятностях тонет. Но давно пора завязывать. Куда едешь-то?

– Сначала в Питер, там осмотрюсь и подумаю.

– Ну, счастливого пути, приятель. Пусть на новом месте у тебя все будет намного лучше, чем на старом. Это я тебе от всей души желаю.

– Спасибо.

После этого разговора Николаю стало совсем нехорошо. Он отправился в душ, чтобы в последний раз насладиться благами современной цивилизации. Проигнорировал Ноэ и Трину, которые тоже почему-то не спали и шушукались на кухне. После неспешно выгладил новую рубашку, которую берёг для особых случаев, почистил пиджак, натер ботинки. Вероятно, он мог взять с собой все что захочется, но оказалось, что и брать-то нечего: пару фотографий на память (мамы и групповое институтское фото), часы (отличную подделку под дорогой оригинал), зачем-то зубную щетку и пасту, как если бы всерьез не верил, что в черной империи уже придумали аналоги, а уточнять не хотел. Собственно, на этом все. Даже в смартфоне смысла не было, разрядится к вечеру и можно выбрасывать. Он не успел нажить ничего особенно ценного, но сейчас оглядывался с грустью, прощаясь то с чайником, то с холодильником, то со старым радио на стене, которое уже давно не включал. Как же странно устроены люди: они часто ворчат и не понимают, что живут в мире магии, где столько разных чудес. А заметить это способны, только если вдруг окажутся в месте, где подобного не существует.